Форум Everypony.ru

За окнами серебрел город, такой непохожий сам на себя. Покрывшись ртутной амальгамой, проявились и стали заметны малейшие трещинки в кирпичах, чешуйки краски на оконных рамах, выбоинки на порогах.
Это не радовало, а сжимало сердце тоской и безнадёжностью. Значит — Единый начал новый этап борьбы... Можно опять уйти в добровольное изгнание, запереться в подвалах, погрузиться в пучину вод или тёмные сырые пещеры... Но тогда не решится вопрос, а снова отложится на неопределённое время. И всё равно рано или поздно прийдётся сразиться. Ну почему так всё просто и бездарно? Почему надо убивать своего создателя лишь затем, чтобы защитить от него созданный тобою мир?! Неужели в этой седой вселенной так и не прибавилось ума?
— Учитель! — голос прозвучал от двери. — Я отправляюсь в путь. Ты столько учил меня смирению, но надо и меч не забывать, особенно если враг иного пути не понимает!..
На голове говорившего чернела стальная воронёная корона — подарок Мельтора.
Учитель повернулся к своему Ученику, устало опираясь рукой на подоконник.
— Я не желаю его гибели... Ты ведь знаешь, что когда-то он создал меня... Тогда он был Творцом, а я — ошмётком чьей-то души, разорванной и размётанной по всей вселенной. Он дал мне новую полноценную жизнь, он обучил меня законам Творения, и даже первый Мир мы творили вместе...
— Это который же? — скептически улыбнулся Макс.
— Ты знаешь... Он со своими помощниками сотворил прекрасный Поток, мелодичный фон, равномерный и мощный. А я внёс в него Искажение, и тем овеществил Мир. Это как голограмма, основой которой — когерентный поток, а само изображение — искажения, внесённые в эту гармонию...
— Я тут подслушал край вашей беседы и смею внести свою лепту в создание этого диалога... — донеслось из-под окна.
Мельтор и Макс Второй выглянули из окна. Внизу стоял тощий парень в камуфляже и с лютней за спиной. Голову его украшал зелёный же берет с торчащим из него цилиндром авторучки. Увидев Мельтора, незваный гость чуть усмехнулся:
— Не волнуйтесь, я не занимаюсь более заключением сделок! Как говорится —

Здесь нет Товара, нет Купца,
Пустите в гости молодца!

— Ну, заходи, Саттарис, — усмехнулся Мельтор.
Человек в зелёном тут же оказался в комнате. Поправив съехавший на ухо берет, он изящно поклонился и заявил:
— Сатоурис. Менестрель Сатоурис, смертный и гордящийся этим!
— Выкупил, значит, душу-то, а? — усмехнулся хозяин замка.
— О, это давно. Примерно тогда же, когда Нарака превратилась в Крысиный Рай... И с тех пор я честно инкарнирую, наслаждаясь этой стороной бытия... Так вот, о вашем споре... Ой, то есть о вашей высокоучёной беседе. Я бы сравнивал Творение не с голограммой, а с Творением... только по-китайски. У них есть хорошая фраза: вся гармония в мире — это круговорот энергии Чи, а материальные предметы — это искажения, внесённые в этот круговорот... Так что всё было правильно: Единый с помощниками создал тогда поток Чи, а ты принялся лепить из него задуманное вами. И, если я правильно помню священные квэнты, то первый раз Единый недоработал гармоничность Потока, так ведь? И потому ничего не сработало. Но он был уверен, что стоит попробовать ещё раз, и развил ту же самую тему, но с вариациями. Он так был рад простоте решения, что лик его просто сиял от счастья. Но увы — ошибка была в Теме, а не в аранжировке... И потому вторая попытка искажения темы тоже не дала результата. И тогда Единый стал серьёзен и начал совершенно новый Поток. На этот раз вполне удачно, и твоё, Мель, Искажение достигло цели, ведь было что искажать... И когда Мир родился, Единый провёл «разбор полётов», он ведь верил, что все, им сотворённые, мечтают стать Творцами Миров, и потому подробнейше описал им, как Искажения творят среди общей Гармонии те или иные предметы, вещи, явления, существ... Увы, уже тогда не все поняли, о чём он говорил... А уж во что это превратилось, когда недопонявшие его принялись пересказывать это ну совершенно ничего не понявшим Эльфам, а те в свою очередь через множество поколений пересказали это всё хоббиту, перенесшему сии истории в своём уже изложении на Всеобщий Язык... Я уж не говорю, что затем со Всеобщего книга того хоббита, попав на Землю, сперва была переведена на английский одним почтенным профессором филологии, а затем... Затем ей совсем не повезло: на другие языки её зачастую переводили совершенно несведущие даже в английском, не говоря уж о Всеобщем или эльфийском... Впрочем, к тому времени от первофраз Единого в тексте не осталось ни буковки... Вот только одного я никак не могу понять — какого гремлина Единый затем санкционировал высылку тебя, Мель, за Грань его Мира, а? Э, а куда вы подевались-то?..

Едва Сатоурис договорил свой монолог до середины — Учитель и Ученик были уже далеко, в иной зале.
— Ты можешь питать к золоторожей твари сколь угодно родственные чувства, — начал Макс, — Но я желаю спасти этот мир, пока не все города ещё обезумели. Так что не спорь — я пойду и сражусь с ним. Благослови меня на этот бой и этот поход. Впрочем — знай, что ежели не благословишь — пойду и без твоего благословения. Судьба мира мне дороже, и поэтому я пойду, даже если ты меня проклянёшь...
— Я пойду с Повелителем Воинов, — из коридора появилась пылающая балрогесса.
— И я... — это балрог, рассказывавший истории о Драконьем Городе.
— И шуты порой побеждают... Я тоже пойду! — Женька подошёл к Максу. — Мы вместе сюда пришли — вместе и на бой отправимся. В конце-концов, я единственный, кто хоть что-то сумел существенно повредить Единому...
— Это заговор... — вздохнув, улыбнулся Мельтор. — Благословляю вас, и знайте — вы будете не одни... Но пока я остаюсь здесь, мне надо ещё посетить одного моего очень старого знакомого...
И, проводив глазами маленький отряд, распахнул крылья и заскользил на север, к цитадели Магистра Ирлана, оставив всеми забытого Сатоуриса в гордом одиночестве посреди новенького замка.
(с)

Тим хорошо помнил этот свой разговор в толкин-клубе, где он открыто заявил, что Нарсил был совсем даже не эльфийским оружием, и даже вообще создавался не на Арте. И не на Земле. И убедительно доказал это.
Память — странная вещь. Подхватила, понесла за собою, и словно наяву Тим увидел тот день и тот разговор...
— Кстати, — ехидствовал Леголас, — подумайте-ка сами: Исилдур отрубил Саурону средний палец вместе с Кольцом, но совершенно при этом не зацепил ни указательный, ни безымянный. Отсюда спрашивается: что же показывал в этот момент Саурон Исилдуру в ответ на требование того о немедленной капитуляции?
Народ быстро смекнул этот незамысловатый американский знак, и по компании побежали смешки...
Тиму тогда почему-то сделалось противно от этой хохмы, и он вступился:
— Между прочим, Исилдур выпад делал, потому и не зацепил других пальцев!
— Ага! Выпад обломком железяки! — хмыкнул кто-то, кажется, Филли.
— Ну и что, что обломком!?! Такой обломок и броню современного танка прошьёт!
— Танка? Ой, не смеши меня! — Филли был ещё новичок, и поэтому не знал, что если Тим уж что-то и соберётся возражать, то значит это, что он раскопал подробнейшую историю о том, как оно было НА САМОМ ДЕЛЕ...
Вот и сейчас Тим не стал сердиться за насмешки салажонка, а просто спросил его:
— А ты вот не думал, почему Кольцо было горячим, когда Исилдур подобрал его?
— Так ведь его нагревал жар Саурона!
— И кто тебе это сказал?
— Как кто — Исилдур! Ой, то есть так у Профессора написано... — Филли уже смутился, а ведь Тим только ещё начинал «артподготовку»...
— И полагаться мы тут можем только на слова Исилдура и на мысли его же, не правда ли?
— Правда...
— Стало быть — и на его собственные попытки так или иначе объяснить случившееся. Верно? Верно! Теперь посмотрим дальше. Или сперва зададим вопрос, почему это пятеро доблестных витязей вышли в бой «впятером на одного»! Ведь это немыслимое по тем временам нарушение кодекса чести!
— А светлые всегда на закон плевали! — отозвался из угла кто-то из почитателей Ниенны.
— Тёмные не лучше были: они друг друга стоили, — возразил Тим. — Но ни те, ни другие в честном поединке не вышли бы толпой против одиночки, даже если бы этот одиночка и был бы заведомо сильнее каждого из них... Давай лучше сперва подумаем, кому была выгодна эта битва в частности и это противостояние в целом... Итак, кто вышел против Саурона, а? Правильно: Гиль-Гэлад, Элендил, Кирдан, Элронд и Исилдур. А теперь задумаемся, как это выглядело в политическом разрезе. Кто бы выиграл в случае поражения Саурона и в случае его победы! Итак, в случае поражения Сау в выигрыше остаётся только Гиль-Гэлад, власть которого возрастает необоримо. В случае же победы Саурона над Гиль-Гэладом... Смотрите сами: Кирдан был практически властелином всех эльфов запада Средиземья, когда из Валинора ему на шею прислали этот подарочек — Гиль-Гэлада, назначенного Королём над Королями. При этом ещё следует учесть, что за всё время своей жизни в Средиземье Саурон и Кирдан НИКОГДА НЕ ВОЕВАЛИ между собой! Так что претензий к Саурону лично у Кирдана не было, а вот Гиль-Гэлад фактически отнял у Кирдана его власть. Так спрашивается, на чьей же стороне будут симпатии Кирдана? То-то же и оно! Элронд такоже недолюбливал своего соверена, с гибелью которого приобрёл бы определённую независимость. И опять же — никаких претензий к Саурону. Так что бы получилось в случае победы Саурона? Элронд, а с ним и весь его Раздол, получили бы свободу и независимость, Кирдан вернул бы утраченную власть... Так что вполне логично предположить, что был организован самый настоящий заговор. Предварительно договорившись с Сауроном, они попросту подставили Гиль-Гэлада на заклание, и если бы всё прошло по плану — то гибелью Гиль-Гэлада и Элендила дело бы и закончилось бы. А после этого Кирдан как глава и повелитель Западного Средиземья заключил бы долгосрочный мир с Сауроном — повелителем Восточного Средиземья. Тем самым раз и навсегда был бы положен конец вековечной вражде между Светлыми и Тёмными, и мир наконец-то восторжествовал бы во всём Средиземье. Одна беда: даже самые лучшие планы могут сорваться из-за совершеннейшего пустяка. Так случилось и в этот раз... Дело в том, что какими-то правдами или неправдами в руки Элендилу попал образец итанского оружия. Меч, названный в Средиземье Нарсилом, был по сути своей клинок с весьма далёкого от Арды Итана. А кто помнит основное свойство клинков с примесью итанского серебра, а?
После некоторого брожения умов ребята наконец-то припомнили, что основное, что отличает Итанские Клинки от всего прочего холодного оружия — это то, что в момент, когда хозяину клинка угрожает смертельная опасность, лезвие клинка превращается в луч, наподобие лайтсаберов Джедаев из сериала «Звёздные Войны».
— Истину глаголете, — ответствовал Тим. — А вот то не многие помнят, что сам по себе клинок не способен определить, угрожает хозяину опасность или нет: он ведь не разумный, не мыслящий... Просто итанское серебро, будучи правильно сковано со сталью, реагирует на волну страха, исходящую от сжимающего в данный момент оружие. И тогда уже сплав превращается в луч, как меч Сержа, когда он против механического дракона-киборга выступил... Помните, мы недавно фильм этот смотрели?.. Вижу — вспомнили... Так вот, Нарсил был из таких вот клинков. Элендила же подвела его собственная самоуверенность. Он был СЛИШКОМ самоуверен, и поэтому до самого конца в упор не верил, что погибнет, просто не допускал мысли, что ему, такому вот сильному, светлому и могучему — а суждено погибнуть от рук какого-то там тёмного и нечестивого... И поэтому до последнего момента не было в его душе страха. Что его и погубило... И вот — долгожданная победа Саурона над двумя всем неугодными «светлыми», победа, кажется... И в этот самый момент вмешался фактор, на который просто никто не ожидал и не рассчитывал: Исилдур, перепуганный вусмерть гибелью Гиль-Гэлада и Элендила, схватил в руки обломок Нарсила. Ощутив через рукоять страх владельца, клинок послушно превратился в луч. И даже не соображая, что обломком врага не проткнуть, Исилдур нанёс выпад. И угодил по пальцу Сау. Повезло, в общем-то. А поскольку клинок в тот момент был сродни лазерному резаку, то Кольцо, угодившее в поток, раскалилось и на нём проявились знаменитые руны. А Исилдур заработал себе ожог, вцепившись тут же в раскалённое его же мечом Кольцо... Вот так и рухнула последняя надежда на мир между Светлыми и Тёмными...
— А почему же потом откованный и возрождённый Андрил-Нарсил хоть и светился при приближении врага, но в луч никогда так и не превратился, ведь Арагорну наверняка не раз было страшно?.. Почему?..
— А перековывали Итанские мастера, следящие за путём и конфигурацией жилок? Не-а! Ковали эльфы, которые в Итанских технологиях ни в зуб ногой! И слои смешались, исказились и повредились! Так что несмотря на то, что внешне клинок стал как новый — но Андрил стал жалким подобием древнего Нарсила, даже правильнее сказать — просто имитацией... Вот такие вот пироги...

Тим оторвался от истязания компьютера.
— Арт, а... битва впятером на одного — как оно было? Неужели действительно пятеро здоровенных вояк на одного-единственного Властелина? Или...
— Ты хочешь, видимо, спросить, не прав ли оказался ты, когда предположил, что это был заговор? В чём-то прав... На заклание славные светлые определили Гиль-Гэлада, который умудрился достать их всех. А дальше... Дальше многое пошло не по плану... Эльфийский король бросил вызов, и отказаться от него было невозможно... по многим причинам... Было ли это страшным? Нет, просто рутинная битва... Даже противно сделалось: вечный майя против бессмертного эльфа. Но всё же это была не битва, а борьба за ссылку: кто кому повредит тело — тот и победил. Побеждённый же благополучно улетит отращивать новое тело. Разница исключительно в месте нового воплощения, да в ресурсах... Эльфу это было бы проще: отлаженная система чертогов Мандоса позволяла отрастить новое качественное тело в рекордно короткие сроки... Ну... сама битва была просто поединком, и эльфу не повезло. В принципе — на этом всё и должно было окончиться. Они стояли и ждали своей участи, тело их повелителя, лишившись фэа, постепенно хладело. Уверен почему-то, что в это время сам Гиль-Гэлад уже стоял перед Намо и отвечал на кучу пренеприятнейших для него вопросов... И Кирдан это понимал, и Властелин Тьмы. Но тут... Тут произошла первая накладка. Никто из вечных и бессмертных не относится к своему телу иначе, как к одежде, но смертные люди... Элендил был типичным представителем рода людского, и о бессмертной душе привык думать куда меньше, чем о своём смертном теле... И уход Гиль-Гэлада он воспринял как окончательную смерть эльфского Владыки...
— И кинулся на Саурона?
— Нет, просто кинуться не позволяла рыцарская честь... А Элендил был честен, как это ни обидно для некоторых нынешних сторонников Тьмы. Он был честен, и поэтому Саурон принял вызов, когда прозвучало:
«Пал владыка и повелитель эльфов. Но я — представитель и повелитель Аданов, Людей, и посему говорю: если хочешь ты полной победы, то победить должен и меня. А если считаешь, что устал ты от битвы предыдущей, то готов я дать тебе передышку на срок, тобою и названный! И в случае победы моей твой гарнизон станет пленниками Света, в случае же твоей победы моё войско добровольно плен примет.»
«Благородны слова твои, Владыка Человеческий, и посему принимаю твой вызов на условиях твоих, и битве немедля быть!»
— На что рассчитывал Элендил? Он же не мог победить Майя!
— Отчаяние... Отчаяние толкало его, Тим, и не более. Он так сильно поверил эльфам, их россказням о нехорошести Владыки Тьмы, что предпочёл умереть с честью, чем сталь пленником Саурона. Это была грустная битва: Гортхауэр старался измотать Элендила и утомить, чтобы тот проиграл, не погибая, Элендил же пёр на рожон, провоцируя контратаки. Он прекрасно понимал, что измотать Саурона не сможет, но и оставаться в живых не хотел, боялся плена больше, чем смерти... Гортхауэр же пошёл на крайнюю меру: перерубил меч противника. Увы — и это не остановило короля. И неизбежное свершилось. Вот уже на законных основаниях Саурон решает, что же делать с пленными. Вернее — делает вид, что решает, потому что всё было решено заранее... Сейчас стоило выдвинуть условием ненападение Света на Тьму — и отпустить Кирдана, Элронда и Исилдура восвояси.
— И тут всё испортил Исилдур, да, Арт?
— Испортил. Схватив осколок отцовского меча, он кинулся на Саурона, как бешеный. Я, конечно, могу оправдать его: смерть отца, эльфийская пропаганда, тщательно вдолбленная ненависть к Тьме во всех её проявлениях, желание отомстить за убитого отца, невероятное ощущение силы, когда сжимаешь в руках клинок, запылавший вдруг как меч архангела... Впрочем — про архангелов Исилдур и слыхом не слыхивал, но когда в руке гудит пылающий клинок — то не задумываешься, что он не целый, а обломок длиной покороче кинжала. Удар был внезапным, и, не заслонись Саурон — пылающий металл вонзился б в лицо. Ранил бы, но не смертельно. Но, на свою беду, и майя могут испытывать страх. А где страх, там остаются только инстинкты. Инстинктивно заслонившись рукой, Саурон лишился своего пальца с Кольцом. Вот так и развоплотился...
— Ты оправдываешь Исилдура... Но он же нарушил законы рыцарской чести!
— Даже больше, чем ты думаешь. А ведь мог бы хотя бы выкрикнуть, что отныне он наследным правом король и на правах короля, а также во имя свершения мести требует немедленной сатисфакции. И всё было б по чести... Но — похоже, что больше одной мысли в тот момент у него в голове не помещалось... И он атаковал внезапно, нарушив все писаные и неписаные законы чести... Он был просто слишком раздосадован, рассержен и напуган одновременно, чтобы осознать, что творит...
— А Саурон... Он простил Исилдура?!
— Нет... Оправдал, но не простил... Понимаешь — если ты человек, то всегда надо поступать по-человечески. А если внезапный гнев превращает венец творения в рассерженное животное — то имеет ли смысл прощать ТАКОЕ?.. Оправдать — стоит, чтобы не озлоблять себя и не строить ненужных планов пустой мести... Впрочем — Исилдур, кажется, умер гораздо раньше, чем Гортхауру удалось вновь воплотиться... Так что месть утрачивала всякий смысл...
— Ты так говоришь, словно ты и есть Саурон... Словно на своей шкуре почувствовал всё то, о чём пишешь или рассказываешь...
— Когда писатель берётся за книгу, он должен представить себе всех её героев, иначе получатся не люди, а картонные схемы или лозунги... Так что я побывал и в шкуре Саурона, и в шкуре Исилдура... Впрочем — сауроном несложно стать и сейчас: достаточно махнуть в Ханатту и там быть выбраным в Верховные Жрецы Солнца.
— Немного не понял... — поморщился Тимми. — А при чём тут жрецы Солнца?
— Верховный Жрец Солнца носит в Ханатте титул «Солнечный». На местном языке это звучит «Саурон». Так что даже ты можешь стать сауроном... Потеснив нынешнего с вершины пирамиды власти.
— Ну да, а он типа так и уступит своё место.

И было так: собрались Валар в Круге Судеб, и многие Майя были с ними, и речь держал Эонвэ - глашатай Манвэ.

- Ныне в великом непокое сообщаю вам, Величайшие, и вам, слуги Великих, о горе, постигшем Арду. Не далее, как четыре дня назад Гвайхир, сын Торондора, орёл Его Светлости Короля Мира Манвэ, сообщил мне, что в Мордоре вновь восстал в могуществе своём Отступник, Майя Артано, более известный в Арде, как Саурон Тёмный. Гвайхир сообщает также, что с достойной удивления быстротой вновь поднялись к небу башни Барад-Дура, отстроены Ворота Мордора, большинство крепостей, а сам Мордор полон людьми с Востока, готовыми к действию. А ещё...

- По какому времяисчислению "четыре дня назад" была доставлена эта весть? - грубо перебил его Оромэ.

- Разумеетоя, по валинорскому! - отвесив ему изящный поклон, ответил Эонвэ. - Времяисчисление Сирых Земель не в ходу в Амане.

- По валинорскому?! - заорал Тулкас. - Так ведь в Арде за это время прошло... прошло… Нэсса, подскажи, сколько?

- Более полугода, - прошептала Нэсса.

- Более полугода!!! - вслед за ней прокричал Тулкас. - За это время от этого, как его...

- Гондора! - вновь шепнула Нэсса.

-...Гондора могли остаться рожки да ножки! Мало нам было этого, из Дэйла... Запамятовал его имя…

- Олмера! - шепнула Нэсса.

- Да, именно! - пуще прежнего заорал Тулкас. - Мало нам было этого Олмера из... из... из Дэйла, так теперь ещё Саурон! Почему его обнаружили так поздно!?!

- Вот именно - почему? - громко возгласил Оромэ. - Почему вести из Арды доходят до нас с таким опозданием?

- Скажи спасибо, что вообще доходят, - тихо сказал Аулэ. – После того, как Прямой Путь открывается только по особому соизволению Илуватара, даже я лишён возможности посещать Сирые Земли.

- Посещать своих любимых гномов - ты это хотел сказать? - с издёвкой спросил Манвэ.

- А хотя бы! - за Аулэ ответил Оромэ. - Гномы всегда были в курсе событий. В отличие от тебя, Король Мира. Ты в какую эпоху в последний раз в Эндоре бывал? В Предначальную?

- Это не твоё дело! - резко ответствовал Манвэ. - Я правлю миром, а не шатаюсь по нему! Ты-то сам, почему Эндор не навещаешь? Аль ноги замочить боишься?

- В мои обязанности это не входит, - парировал Оромэ. - Моя миссия - охота на тварей из Пустоты и лихих созданий Мелькора.

- Любопытно, в какой забытый год ты убил последнюю? - тихо спросил доселе молчавший Намо. - И чем теперь занимаешься? С Тулкасом пьянствуешь?

- Последнюю?! - вскричала Йаванна. - Да в прошлом месяце я одну из них своими глазами видела! Здоровенная, и на паука похожа, где пройдёт - лес чернеет! Так-то ты охотишься, Оромэ!

- Сейчас мы обсуждаем не это! - крикнул Оромэ, памятуя, что лучший способ защиты - нападение. - А хотя бы то, почему наша доблестная воздушная разведка, орлы Манвэ, работают так плохо. И спросить об этом следует у того, кто за них непосредственно в ответе - у этого расфуфыренного королевского любимца Эонвэ, только что с кисло-невинной рожей сообщившего нам последние новости полугодичной давности! Да к тому же, почему о возрождении Саурона стало известно лишь после того, как он отстроил Барад-Дур? Почему?!

- Потому что сверху мало что видно, - потупив взор, ответствовал Эонвэ. – И спрашивать не у меня нужно. Есть источники понадёжнее. Намо, например. К нему попадают все умершие.

- Ты хочешь, что бы я занимался допросом мёртвых?!! - взорвался Намо. - Да ты...

- Извини, я ошибся, - поспешил успокоить его Эонвэ. - Но есть ещё Ульмо. Говорят, он знает всё, ибо везде текут его воды.

- Ульмо? Ха-ха! Да он даже на Совет явиться не соизволил, Ульмо твой! - закричал Оромэ. - И нечего на Ульмо пенять, когда супруга твоего хозяина тоже должна видеть всё на свете. Без всяких там орлов! Или я ошибаюсь, досточтимая Варда?

Лицо Варды побагровело, отчего приобрело некое неуловимое сходство с ярко-пунцовой физиономией Тулкаса. Она хотела что-то сказать, но тут из-за спины Йаванны раздался другой голос.

- Чем спорить о том, почему до нас с опозданием доходят вести, подумаем-ка, лучше, что теперь делать.

- Ты прав, Айвендиль, прозванный Радагастом! - с облегчением в голосе сказала Варда. - Что толку спорить, надо что-то предпринимать.

- А я бы хотел узнать, что думают высокочтимые Валар о том, как это Саурон умудрился воскреснуть после разрушения Кольца, да ещё и набрать такую силу? Мне это кажется просто невозможным, - тихо сказал сидевший в отдалении Олорин.

- О том Валарам не ведомо! - картинно развёл руками Эонвэ.

- Как знать, как знать, - не унимался Олорин. - Может и ведомо...

Воцарилось молчание.

- Гэндальф прав! - раздался в тишине голос Намо. - Ведомо! О том знает Вайрэ - моя супруга.

Все оборотились к сидевшей подле Намо Вайрэ.

- Да, я знаю, - сказала она - Только... опасаюсь, что знание сие повредит Великим.

Лица Аулэ и Оромэ посерели.

- Может, не надо вершить это тёмное дело? - несмело сказал Великий Охотник.

- Нет, стоит! - возгласила Ниэнна. - Довольно страхов! Говори, Ткачиха!

- Говори, Вайрэ! - добавил Ирмо. - Сестра права. Пусть знают все!

- Да будет известно Великим, - начала Вайрэ, - что с недавних пор Аулэ, вместе с отпущенным на поруки Келебримбером, куют Кольца Власти. – Все затаили дыхание. А Вайрэ меж тем продолжала: - А ныне Кольца эти похищены Ангрэном - Майя Аулэ, тем самым, что когда-то водил дружбу с Артано-Сауроном. Теперь он и его дружок Оссэ, бежав с Кольцами в Эндор, помогли Саурону воплотиться.

- Предатель!!! - истошно заорал Оромэ и кинулся на Аулэ. - Это ты специально всё подстроил! Ты и твои ученики всегда были Тёмными! Один Артано чего стоит! И Курумо! А теперь ещё и этот... Ангрэн!

- Нет, я! - пытаясь оттащить Оромэ, закричал Тулкас. - Я первый ему врежу!

Оромэ с размаху толкнул Тулкаса в грудь. Но Тулкас, падая, успел подставить Оромэ подножку, и двое Высочайших покатились по Кругу Судеб, тузя и молотя друг друга. Аулэ, воспользовавшись минутной отсрочкой жестокой расправы, что есть силы заорал:

- Я невиновен, то может подтвердить Вайрэ!!!

- Да, это правда, - молвила спокойно созерцавшая сию сцену Ткачиха. - У Кузнеца не было злых замыслов. Кольца он ковал, что бы хоть чем-то занять изнывавших от скуки Нолдор. А ещё - потому, что его просил об этом Оромэ.

- Что?! Что ты сказала? - вытаращился на неё Манвэ. - Оромэ заказал у Кузнеца Кольца?

- Да, Король Мира.

- И - зачем?

- А вот о том Валарам не ведомо, - ответила Вайрэ и, подражая жесту Эонвэ, картинно развела руками.

- Оромэ, отвечай, и - немедленно, зачем тебе понадобились Кольца? - возгласил Манвэ.

Но добиваемый Тулкасом Оромэ молчал. А Тулкас, уразумев, что вершит правое дело, колотил по Оромэ с удесятерённой силой.

- Спасите мужа, он же развоплотит его! - завизжала Вана.

- Да разнимите их кто-нибудь! - крикнула Варда, но их призыв остался без ответа.

Связываться с двумя парами сильнейших кулаков Средиземья и Валинора никому не хотелось.

- Тулки, отпусти его! - раздался негромкий голос Нэссы. – Варда права, если ты его развоплотишь, нам придется допрашивать его в чертогах Мандоса, а там темно, сыро и холодно. Ты хочешь, что бы у меня испортилось настроение?

Тулкас встал, тяжело дыша, за шиворот приподымая уже не сопротивлявшегося Оромэ.

- Говори, гад лесной, пошто тебе Кольца понадобились? - громовым голосом проорал он и для верности пару раз встряхнул свою ношу.

- Й-й-я н-н-е х-хотел ни-ичего п-плох-хого! - заикаясь, простонал Оромэ.

- Да, ничего плохого? - вскричал приободрившийся Аулэ. - А кто мне жаловался, мол, не ценят меня в Валиноре, большего я достоин...

Враз наступила тишина. И в тишине этой раздался негромкий, но до ужаса зловещий голос Манвэ.

- Чего - большего? На трон мой зарился? Отвечай, негодяй!!!

- Нет, нет, что вы, Ваша Светлость, и в мыслях такого не было! - тоненько закричал Оромэ. - Это всё Аулэ придумал! Кольца - его идея и слова о том, что не ценят - тоже его!

- Врёшь, собачник! - заорал Аулэ.

- Нет, это правда, ты сам врёшь! - крикнул Оромэ.

- Нет, ты!

- Похоже, хороши оба, - важно сказал Манвэ. - Ну и что теперь с ними делать? Я, конечно, Король Мира, но в данной ситуации могу быть немилосерден, так-то! А посему: какие будут предложения?

- Сложить с себя полномочия правления Ардой и воззвать к Илуватару, - съязвила доселе молчавшая Эстэ.

- Нет, я думаю, такими пустяками Эру беспокоить не стоит. Пусть скажет тот, кому и положено судить - Намо-Судья.

- Велико преступление этих двоих, - глубоким басом возгласил Намо. - И наказание должно быть примерным. Однако, являясь противником жестокости, я передаю право суда своей сестре. Она милосерднее меня.

Стоявшая неподалёку Вана с ужасом заметила, что, произнося эти слова, Намо мрачно подмигнул Ниэнне.

- Да, я милосердна, - сказала Ниэнна. - Но право решать прежде всего принадлежит тому, кто раскрыл преступление.

- Это мне, что ли? - уставился на неё Тулкас.

- Тебе, тебе, Доблестный! Ведь это ты первым храбро поддался зову сердца, и могучим разумом своим беспощадно разбил козни врагов. Что ты думаешь?

- Что я думаю? А что я думаю? Я думаю... думаю... Нэсса, что я думаю?

- Что этим двоим место рядом с Мелькором за Гранью Арды! - тоненько крикнула Нэсса.

- ...Да, да, я именно это и хотел сказать. За Грань Арды их, негодяев!

- Ну, а теперь моё право смягчить им участь, - сказала Ниэнна, - Пусть заточение за Гранью будет для них недолгим. Ну, скажем, десять лет.

- По валинорскому времяисчислению? - побелев, как полотно, тихо спросил Оромэ.

- По валинорскому, по валинорскому! Ведь счёт лет Сирых Земель не в ходу в Амане.

- Да ведь это - почти полторы тысячи! - охнул Аулэ. - Так ведь... Мелькор-то всего триста лет в Мандосе томился...

- Но он томился в тюрьме, скованный твоей, Аулэ, цепью, а ты будешь свободно висеть в Пустоте и размышлять о вечном.

- Ага, пусть подумают на досуге, они это умеют! - захохотал Тулкас.

- Стоерос! - отчётливо вымолвила Йаванна.

- Что ты сказала? - ощерился на неё Тулкас. - Нэсса, что это за слово?

- Тулки, я не знаю, - ответила Нэсса.

- Это старинное энтийское выражение - похВала твоей мудрости, Астальдо. Энты - пастыри лесов, как известно, состоят в родстве с деревьями, и нет среди них звания выше, чем "Дубина стоеросовая".

- Так-то! - значительно поднял палец Тулкас. - Нэсса, запомни это слово, оно такое... такое...

- ...Замечательное! - закончила фразу Нэсса.

- Да, замечательное! Я именно это хотел сказать.

...Первыми из Круга Судеб вышли ведомые под руки Аулэ и Оромэ. Однако у Врат Ночи их поджидала Ниэнна.

- Не надо было Мелькора губить! - ядовито прошептала она, а в голос добавила: - Да будет не в тягость вам наказание! Да пребудет скорбь моя с вами!

...Последним Круг Судеб покидал Намо. Уходя, он заметил неприметно пристроившегося в углу эльфа. Низко склонив голову, эльф что-то сосредоточенно писал.

- Ты кто и что здесь делаешь? - грозно спросил его Намо.

Эльф испуганно уставился на него, а потом, перебивая сам себя, быстро заговорил:

- Я Бараэро, Нолдо, мне Эонвэ разрешил, я - поэт, воспеваю мудрость Валар!

- Любопытно, что ты воспел на этот раз? - с иронией в голосе спросил его Намо.

- Я воспел, как далёко Великие видят,
Как пронзает их разум пространства и выси,
Как мудры их советы, как точны прозренья,
Как без споров приходят они к соглашенью!

- И где ты всё это видел? - грозно спросил его Намо.

- Ну, как - где... Здесь, сейчас, только что! - залепетал перепуганный эльф.

- У-у, стоерос! - процедил сквозь зубы Намо и, развернувшись, зашагал прочь.

* * * * * * * * *

И снова Валар восседали в Круге Судеб, и многие Майя были с ними, и вновь стоял перед ними всё тот же вопрос: что делать с воплотившимся Сауроном, захватившим к тому же уйму Колец Власти. После изгнания Оромэ, Аулэ и водворения под домашний арест их учеников ряды сидевших в Круге заметно поредели. Частично восполнял их отсутствие грузно развалившийся сразу на нескольких столах Ульмо. После неоднократных призывов Манвэ он таки-соизволил явиться на Совет, однако не столько слушал говоривших, сколько мочил длинные усы в вине. Похоже, даже здесь, в Валиноре, родная стихия властно тянула его в своё лоно.

- Так всё-таки - что будем делать? - в который уже раз спрашивал Олорин.

- А ничего! - прохохотал Тулкас. - Что нам за дело до Сирых Земель? Там и эльфов почитай - не осталось, Авари - не в счёт. А если очень неймётся - послать туда новых Истари - пусть разбираются!

- Да ты с ума сошёл! - вскричала Йаванна. - Они и в тот раз едва справились, а теперь, когда Саурон при Кольцах... В общем, что хотите со мной делайте, а Радагаста я не отпущу!

С этими словами Йаванна нежно обняла заметно помолодевшего за последнее время Майя Айвендиля.

- ...Я - сошёл? - взъярился Тулкас. - Да как ты смеешь! Что, с мужем свидеться захотелось?

- Успокойся, Астальдо, - сказал Манвэ, но Тулкас продолжал напирать:

- Запомни, Цветочница, я с Пути Света никогда и никуда не сойду! - и, немного успокоившись, добавил: - Надо же, она посмела подумать, что я могу сойти... сойти... Нэсса, с чего эта нахалка предложила мне сойти?

- С ума! - громко сказала Нэсса. - Ты зря дерзишь, Кемментари, мой муж, в отличие от твоего, твёрд и стоек. И никогда ни с чего не сойдёт, тем более - с ума!

- Потому, что ему не с чего сходить, - тихо шепнула Вайрэ Ниэнне. Ниэнна молча кивнула.

- Так всё-таки - что будем делать? - повторил свой вопрос Олорин. - Имея в своём распоряжении такую силищу, Саурон опасен даже для Амана. Вспомните Нуменор!

- Да, ты прав, Гэндальф, - немного подумав, ответил Манвэ. - Необходимо послать в Средиземье войско. И поведёшь его ты, ибо лучше кого бы то ни было знаешь, как бороться с Сауроном.

- Я? Один??

- Нет, конечно. Подбери себе Майяр по усмотрению, призови эльфов. Почему бы тебе не взять с собой моего Эонвэ? Он так блестяще одержал победу в Войне Гнева!

Глаза Эонвэ забегали, и он промолвил озабоченным, упавшим голосом:

- Да, но тогда под моим началом было всё воинство Валинора, а теперь - лишь жалкая горстка эльфов. У меня нет опыта войны... столь малыми силами, а наше поражение может дорого стоить... Средиземью. Вот если вместо меня взять Радагаста...

-... Поражение может дорого стоить тебе, ублюдок! - злобно прошептала Йаванна. - Представляю, какой винегрет сделает из тебя Артано, попадись ты ему в руки... Никогда не разделяла взгляды Тёмных, но в этом деле, Жестокий, я мысленно с тобой! А Радагаста я всё равно не отдам!...

Слышавшая сей монолог Ниэнна молча ухмыльнулась.

- ...Возможно, ты и прав, - сказал Манвэ.- А что скажет Радагаст, то есть - Айвендиль?

- Я никогда не был воителем, - ответствовал Радагаст. - Моей специальностью была разведка: птички, зверушки, букашки - тонкие методы. Не умею я воевать.

- Да, но при штурме Серебристой Гавани ты остановил Ночную Хозяйку! - вмешался Эонвэ.

- И развоплотился при этом, - за Радагаста ответила Йаванна. - А теперь он сможет лишь геройски пасть в застенках Барад-Дура.

"...Вместо тебя, поганец!" - шепотом закончила она.

Ниэнна вновь ухмыльнулась.

- Такие подвиги совершаются, только когда нет другого выхода, - молвил Радагаст.

- А сейчас он есть? - резко спросил Гэндальф.

- Конечно! В Валиноре есть множество Нолдор, имеющих боевой опыт.

- На эльфах выехать хочешь... - зло проронил Гэндальф. - Ладно, Король Мира, мне не нужно помощников! Поведу эльфийскую рать сам.

Внезапно из-за спин сидящих в Круге раздался тоненький, совсем детский голосок:

- Олорин, милый, возьми меня с собой!

И вслед за голоском в Круг вбежала маленькая, хрупкая девушка в зелёном платье и большом венке цветов. На руках у девушки было надето множество разноцветных бисерных браслетов, а в ушах - разного размера серёжек.

- Это что ещё за птаха? - подняв брови в удивлении, но при этом улыбаясь, спросил Гэндальф. - Ты откуда взялась?

- Я Меллиалот из народа Ваньяр, - ответила девушка. - А взялась здесь потому, что знаю, как победить Тёмного Властелина.

Манвэ и Варда удивлённо переглянулись. Та или иная степень удивления отразилась на лицах всех, кто это слышал. Одна лишь Ниэнна загадочно улыбалась.

- Кто разрешил тебе придти сюда, дитя? - наконец-то овладев собой, спросил Манвэ.

- Я не дитя, - серьёзно ответила девушка. - А приходить сюда мне никто не разрешал. Но и не запрещал. Вот я и пришла.

- Как смеешь ты мешать Великим, да ещё и насмехаться над ними! - вскричал Эонвэ.

- Я не насмехаюсь. И не мешаю. Потому что новая мысль не может помешать!

Эонвэ хотел крикнуть что-то ещё, но Манвэ жестом руки осадил его.

- М… да, твои рассуждения весьма забавны, хотя и отдают дерзостью. Что ж, уж раз пришла - говори. А мы послушаем... Интересно, что нового ты сможешь сказать Стихиям Мира... - сказал Манвэ и усмехнулся.

Девушка замолчала, видимо, собираясь с духом.

- Ну, говори, птаха! - нарушил молчание Гэндальф. - Что у тебя за план низвержения Тёмного Властелина?

- Не "план" и не "низвержения", - обиженно сказала девушка. – Как раз вся беда в том, что и у Светлых и у Тёмных на уме одни лишь планы да низвержения! Друг друга извести хотят - вот и воюют уже Четвёртую Эпоху.

- А ты считаешь, что можно иначе? - с иронией в голосе спросила Варда.

- Можно. И нужно. Давно уже нужно заключить мир.

- Мир - с врагами?!? - вскричал Эонвэ.

- Да, мир. Но не с врагами, а просто с Тёмными, - ответила девушка.

По рядам прошёл шёпот. Все переглядывались в несказанном удивлении. Даже Манвэ не нашёлся с ответом и его опередил Гэндальф.

- Милая девочка, с Темными нельзя заключать мир. Они - враги и предадут тебя в то же мгновение.

- Предадут потому, что мир будет неискренним, потому что и мы, и они ждём друг от друга предательства и зла. А если придти с открытым сердцем и искренне протянуть руку дружбы, бояться нечего. Ничего не боится тот, кто умеет любить!

- Любить? Тёмных!?! - разом вскричали Манвэ, Варда, Тулкас, Нэсса и Вана. - Да как тебе такое в голову взбрело?!

- Да вот, читала, думала много и - взбрело. Поняла я, что лишь любовь способна творить жизнь. И что любить надо всех, кто на это способен. А кто пока не умеет - в том любовь пробуждать. Возжечь, как костёр. А Тёмных тем более полюбить надо. Ведь вы же их и озлобили!

Вслед за этими словами в Круге поднялся страшный шум, многие Майя вскочили с мест, однако никто не приближался к Мелиалот. Тоненькая, стройная, в венке цветов, бесстрашно глядя на неистовствующих Великих, она и сама напоминала цветок посреди бури. И лишь слегка покачиВалась от волнения.

- Да кто ж это внушил тебе такие еретические мысли? - грозно спросил Манвэ, когда "буря" слегка улеглась. - С такими взглядами ты не светлый огонь любви зажжёшь, а тёмное пламя Удуна!

- Сама дошла. Читая историю Средиземья. Не ту историю, что Нолдор воспевают, а ту, что в чертогах Вайрэ. И поняла: историю Арды вы все,и Светлые, и Тёмные превратили в историю войн, по большей части - несправедливых. Или - сомнительно-справедливых, тех, что велись во имя мести. Вот скажи, Король Мира, скажи, звездоликая Варда, почему вы даже не попытались понять Мелькора? Скажи, могучий Тулкас, почему у тебя не дрогнуло сердце, когда ты громил Эльфов Тьмы?

Тулкас побагровел, но смолчал. А Мелиалот меж тем продолжала:

- Жаль, что здесь нет Аулэ, а то бы я спросила у него: о чём он думал, когда Мелькора сковывал. И уж совсем не понимаю я , почему ты, милый, добрый Олорин, никогда не попытался поговорить с Сауроном в открытую, о мире и о любви.

Воцарилось гробовое молчание. И лишь спустя несколько минут его нарушила Варда.

- Я вижу, жестокие и кровавые истории, прочтённые тобою в книгах, помутили твой разум. Тебе нужно отдохнуть. В садах Лориэна.

- Хорошо, Элберет, я пойду туда. Но только всё равно сбегу с войском, явлюсь к Тёмному Властелину, и мы ещё посмотрим, что сильнее: любовь или ненависть, - ответила Мелиалот и спокойно, не торопясь, покинула Круг Судеб.

- И рыбу выпустили в омут! - нараспев сказала Вана, когда девушка скрылась из виду.

- Что ты имеешь в виду? - спросила её Варда.

- Я цитирую финал старой нолдорской басни. Эта дерзкая девчонка - весьма известная среди эльфийской молодёжи личность. И в Лориэне она - как рыба в воде. Там они все и собираются.

- Кто - они?

- Хиппи. Так они себя называют. А началось всё с того, как некий Нолдо подарил этой... Мелиалот Палантир и обучил им пользоваться. Но вместо того, что бы с его помощью смотреть нечто действительно стоящее: личную жизнь приятелей, например, она начала разглядывать иллюзии Ирмо, даже переселилась к нему. А потом увероВала, что иллюзии эти и есть действительность и других в том убедила. Образовалось у них сообщество - "тусовка" называется. И верят они, что есть некий другой мир, под названием "Земля". Эльфов, Гномов и Энтов там, вроде, нет, но есть Люди и какие-то "хиппи" - тоже, вроде, Люди, но в эту самую "вселенскую любовь" верящие. Вот они их и копируют.

- Другой мир, говоришь? Это похоже на ересь Мелькора!

- Может, и похоже. Но они - безобидные. Вот только шляются повсюду и всё поют, поют. Но не тебе, Элберет, славу, как то всякий нормальный эльф делает, а что-то своё, непонятное.

- Ладно, может, оно и к лучшему, - ответила Варда. - А то мне эти славословы уши прожужжали. Надоело! Послушать, что ли, чего эти твои хиппи распевают?...

- Вы так спокойно обсуждаете сей инциндент, как будто не видите - дело пахнет Тьмой! - вмешалась в разговор Нэсса. - Тулки, как ты мог стерпеть это безобразие?

- Я с детьми не воюю! - отрезал Тулкас. - И тебе не советую!

Нэсса враз притихла.

- И всё ж, - вновь начал Манвэ, - было бы интересно выяснить, откуда она знает об Эльфах Тьмы? Как она проникла в чертоги Вайрэ?

- Мы провела её туда!- ответили Вайрэ и Ниэнна. - Потому, что она - наша ученица.

- Так это вы научили её мыслям, внушённым Тьмой! - вскричала Нэсса. - Да как вы посмели!

- Мы ничего не внушали, - спокойно ответила Вайрэ, - Мелиалот сказала правду - до всего она дошла сама.

- Да знаете, как это называется?! - прокричал Манвэ.

- И как? - спросила Ниэнна.

- А так: Вайрэ, Ниэнна, Йаванна - с глаз моих долой!

- Меня-то за что гонишь, стоерос? – уходя, обронила Йаванна.

- Видишь, сколь ты велик, король Мира, - сказал на это Эонвэ, - даже изгнанные тобою славят тебя!

Манвэ ничего не ответил, по-видимому, усомнившись в адекватности перевода старинного энтийского слова.

...Воинство провожали шумно. Сквозь толпу разодетых Эльфов и Майя, по дороге, усыпанной цветами, под звуки музыки и песен шли они, закованные в золото и мифрилл, воины Бессмертной Земли, шли к белым кораблям, стоящим у пирса, шли вновь сразиться с Гортхауэром Проклятым, шли, не ведая страха и не сомневаясь в победе. Позади воинства шёл, опираясь на посох, Гэндальф, и лицо его было озабоченным. Похоже, он не разделял веры в быструю и лёгкую победу... У сходен его ждал Манвэ.

- Светлейший Олорин! - возгласил он, - тебе, предводителю Воинства Света, оказываю я великую честь: прими в руки свои это чудо, взятое с неба! Волшебный камень сей сделает тебя неподвластным Кольцам и, если надо, проведёт тебя даже сквозь Внешнюю Пустоту к родным стенам Валимара!

С этими словами Манвэ вручил Гэндальфу сияющий Сильмарилл. Гэндальф, низко поклонившись, принял его.

- Ох, и переругаются жители Средиземья, когда на небе не взойдёт Гиль-Эстэль! - шепнула Йаванна Нэссе.

- Ничего, жители Средиземья потерпят. Зато теперь наше воинство непобедимо!

...Под звуки музыки и победных песен, озаряемые вспышками фейерверка, корабли выходили из гавани...

-...Ты безумна, Скорбящая! Безумна, как и твоя ученица! - на исходе того же дня говорило Ниэнне Эстэ, - Только представь, что она будет делать в Средиземье, среди сражений и крови? А если она таки-попадёт в руки Саурона - страшно подумать, что с ней будет! Неужели тебе её не жаль? Жестокосердная! Как ты могла помочь ей бежать с войском?

- Жаль. Но, понимаешь, Эстэ, такова её судьба. Призвание. Андо-Таэл, как говорили те…

- Да, я помню, так говорили Эльфы Тьмы, - прошептала Эстэ. - Так ты надеешься..., что у неё получится?

- Да, надеюсь! - раздался голос сзади. Эстэ обернулась.

Перед ней стояла Вайрэ.

- Да, и я надеюсь на это! - повторила Вайрэ. - Любовь творит чудеса.

* * * * * * * * *

И в третий раз восседали Валар в Круге Судеб и многие Майя были с ними. Те же лица, те же взгляды, только вопрос перед ними стоял иной: куда исчезло воинство, ушедшее сражаться с Сауроном?

- Связь не восстанавливается! - нарушила молчание Варда. – Никакие ухищрения не помогают. Палантир ослеп.

- Что, совсем ослеп? - съязвила стоявшая в отдалении Вана.

- Можно сказать, совсем, - вздохнула Варда. - То есть, он что-то показывает, какую-то чепуху.

- И какую?

- Цветы, как ни странно. Цветы и звёздное небо. Несомненно, это - колдовское наваждение Врага.

- Позволь, я взгляну! - подал голос Ирмо. - Уж я-то знаю толк в наваждениях.

Ирмо долго вертел Палантир в руках, глядя в него то с одной, то с другой стороны, а потом сказал:

- Я не могу с определённостью утверждать, что это - наваждение. А если и наваждение - то уж никак не Врага. Скорее всего, это - мечты. Мечты и ещё... немало реальности.

- Можно подумать - это мечты той несчастной девочки, что так смело говорила с нами в прошлый раз, - с болью в голосе сказала Варда.- Ведь она таки-сбежала с воинством. И, похоже, их постигла беда. С ужасом думаю я, что ныне пытают её в Барад-Дуре…

- Тогда бы мысли её были иные, - проронил Ирмо.

- …или погиб в Средиземье наш Цветок Любви и лишь мечтания её летают по миру…

- У покойников не бывает мечтаний, уж в этой области я знаю побольше тебя, Элберет. Что ж до этих видений, то я думаю...

- Что - думаешь? - переспросил его Манвэ.

Но не дождался ответа, ибо мгновение спустя в Круг Судеб опрометью вбежал Эонвэ и с разбегу пал на колени перед Королём Мира.

- Владыка, Светлейший, в чьих глазах живёт Свет Творения, Ваше Величество, не погуби!!!

- Что, что такое? - недоуменно уставился на него Манвэ.

- О Властелин Мира, прости презренного раба твоего!!!

- Да что произошло, говори толком!

- Мои уста не в силах произнести сие, о Король над Королями!!!

- Быстро выкладывай, Моргот тебя побери! Или ты хочешь, что бы тебе помог Тулкас?

Эонвэ судорожно всхлипнул и затих.

- Нэсса, мне начинать? - раздался в тишине голос Тулкаса.

- Пока не надо, - ответила Нэсса, а потом, оборотясь к Эонвэ, добавила: - Говори, как есть, а то мой муж нервничает.

Эонвэ затравлено оглянулся на Манвэ, на Нэссу, на Тулкаса, мутным взором обвёл сидевших и единым духом выпалил:

- Мелькор сбежал!

Общий вздох вознёсся над Кругом Судеб, и казалось, ударился о небеса.

- Как и когда это случилось? - с расстановкой произнёс Манвэ.

- О том не ведаю. С тех пор, как мы выдворили Оромэ и Аулэ за Грань, туда никто не заглядывал.

- Как - никто не заглядывал!!! - взорвался Манвэ - А где был Страж?! Где - Страж!!! Привести сюда Стража!! Немедленно!!!

Эонвэ сорвался с места и вихрем вылетел из Круга. А спустя некоторое время привёл опиравшегося на его плечё Майя-Стража. Страж с трудом передвигал ноги, и лицо его было красно-синюшным.

- Как посмел ты упустить Врага!! - заорал на него Манвэ.

Страж то ли промычал, то ли что-то пробулькал в ответ.

- Отвечай внятно!! - вновь заорал Манвэ.

- Пил я, - выдавил из себя Страж, - пьян был... Всё время на посту стоять скучно - вот и хильнул маленько... Благо, Тулкас вина принёс, одному-то пить не подобает.

- Тулкас, ко мне!!! - пуще прежнего заорал Манвэ. - Ты напоил Стража?!

Тулкас молчал, и лицо его было растерянным.

- Итак, я слушаю, - зловещим голосом продолжил Манвэ.

- Сознавайся, а то хуже будет! - шепнула Нэсса.

- Да... я... мы... мы с Ульмо сообразить решили... но троих. Оромэ-то теперь нету...

- И вы ничего не видели?

- Да нет, ничего...

- А ты, брат Ульмо?

Ульмо поднял на Манвэ осоловелые глаза и пробурчал:

- Нет, бу, ничего, бу, такого, бу-бу.

С усов его стекало вино.

- А кто видел? Кто видел, я вас спрашиваю?!!

- Разумеется, только те, кто за Гранью, - тихо сказала Вана.

- Так привести их сюда!! Намо!!!

- Срок заточения ещё не закончился, - веско ответствовал Намо. - А ты, Король Мира, всегда любил повторять, что Валар не предлагают дважды.

- Плева-ать!!! - зашёлся в крике Манвэ. - Веди немедленно!!

- А как же правосудие?

- Правосудие?? Да я!.. Да мне... Мне Илуватар открыл, что на то его воля, вот! Веди и быстро!

Вскоре в Круг вступили Аулэ и Оромэ. Оба покрытые льдистым крошевом, они мелко стучали зубами.

- Ну как, хорошо в Пустоте-за-Гранью думать о Вечном? - негромко спросила их Ниэнна.

- Кабы я знал... - только и смог выдавить из себя Аулэ, а Оромэ лишь судорожно сглотнул.

- Что вам известно о побеге Мелькора? - громко спросил Манвэ. - Если вы ответите честно - ваше заключение прекратится.

- Что известно, что известно - простучал зубами Оромэ, - Пришёл Саурон - все девять пальцев Кольцами унизаны, а с ним - ещё четверо. Они и расковали...

- А нас оставили... - выдохнул Аулэ.

- И поделом! - шепнула Вайрэ на ухо Ниэнне. - Будет знать, каково Мелькору было!

Ниэнна вновь кивнула.

- Но как им удалось пройти сквозь Пустоту? - спросила Варда.

- И кто эти четверо? - добавил Манвэ.

- Двоих не знаю, - уже более уверенно заговорил Аулэ, - Третьего не разобрал, вроде - девчонка какая-то. А сквозь Пустоту прошли они очень даже просто: у них Сильмарилл был.

Все разом ахнули.

- Значит, Гэндальф пленён или того хуже - заколдован, - печально произнесла Варда. - Мы недооценили Врага.

- И всё-таки - кто был четвёртый? - не унимался Манвэ.

- Увы, Король Мира, страшно подумать, но он был похож... на Олорина.

- Гэндальф не предаст! - как бы сам себе сказал Манвэ. - Значит, ты права, Элберет, он заколдован. Горе-то какое!

- Да, великая потеря для сил Света! - поддержала его Варда.

В воздухе повисло напряжённое молчание.

- Что ж, пора решаться! - нарушил молчание Манвэ. - Повелеваю собрать второе войско. И поведёшь его ты, Тулкас-Астальдо. И ты, брат Ульмо. За ошибки надо платить. Кровью!

...Отплытие второго воинства также прошло с большой помпой, но славословий было заметно меньше, а кое-кто всходил на корабли с угрюмыми, мрачными лицами.

Невдалеке прощались Нэсса и Тулкас:

- Ты издеваешься, Нэсса, это я никогда не одену. Я что, баба?

- Ну, какой ты непонятливый, Тулки! В этой серёжке - махонький Палантир. Через него ты сможешь спрашивать у меня всё, что нужно, а я буду шептать тебе на ухо, как всегда.

- Всё равно, серьгу - не одену!

- Но ведь эти... хиппи их носят. И ничего...

- Нашла, с кем сравнивать! - проворчал Тулкас, но серьгу одел.

Сзади к ним подошли Вайрэ, Ниэнна и Эстэ.

- Возьми нас с собой, Астальдо! - сказали они.

- Это ещё зачем? - удивился Тулкас. Мы идём на войну, а это - не игрушки.

- Мы хотим узнать, что стало с нашей ученицей! - настаивали Ниэнна и Вайрэ.

- А я буду исцелять раненых! - сказала Эстэ.

"Возьми Эстэ! - раздался в ухе Тулкаса шёпот из серьги-Палантира. - Раненых наверняка будет много."

...Корабли отходили от берега.

"Зови меня почаще!" - кричала им в след Нэсса.

* * * * * * * * *

Тьма накрыла Валинор. Кромешная, первозданная, непроглядная Тьма затопила небо, и лишь где-то, в неизмеримой вышине сияли крошечные крупинки звёзд.

Эльфы, рождённые в Валиноре, в голос рыдали от этого зрелища, а их собратья, пришедшие из Средиземья, как могли, утешали их:

- Не бойтесь! - говорили они. - Это всего лишь ночь. А те огоньки в небе и есть звёзды, которые вы, не видев их ни разу, так любите воспевать. Скоро взойдёт Солнце и будет светло. Это не Мелькорово наваждение, в Средиземье так было всегда. А теперь, похоже, так будет и здесь, в Валиноре.

...Солнце едва успело показать из-за вершин Пелор краешек своего диска, когда Манвэ ступил в Круг Судеб. Здесь его уже поджидали Аулэ, Намо, Оромэ, Вана и Эонвэ.

- Где Варда, Ниэнна, Вайрэ и Ирмо? - перво-наперво спросил он.

- В Валимаре, Альквалондэ и Тирионе. Утешают Эльфов, - ответил Намо.

- А Йаванна, Нэсса?

- Нэсса слегла. Тулкас не отвечает ей. Второе войско исчезло вслед за первым. А Йаванна... утешает Радагаста, - с горечью добавил Аулэ.

- Что произошло с небом? - тихо спросил Оромэ.

- Грань Арды рухнула. Теперь мы видим внешний мир. Варда так говорит, ей - виднее. А я... я запоздало раскаиваюсь, что слишком мало видел.

- Они победили, - то ли спросил, то ли сказал Аулэ.

- Пока ещё нет. Но близки к победе.

- Так что же - власть Тьмы? - охнула Вана.

- Нет, этого нельзя допустить, хотя... если это произойдёт... наверно, это будет достойная кара.

- Вот здесь ты прав, Король Мира! - ответил Аулэ. - Кичась тем, что мы - Светлые, мы натворили столько зла! Лаан-Гэлломэ... И кровавое судилище здесь, в священном Амане... И другое судилище - после Войны Гнева... никогда не забуду его глаза... и свою цепь - на его руках... что теперь с ними?.. А Артано, мой Артано, пусть - не родной, но, чего теперь скрывать - любимый ученик. А ныне он окончательно озлобился. В сердце его погасла искра добра! Мы, мы погасили её!! А первый - я... О Эру, что ж мы натворили!

- Эру-то и натворил... - ответил Манвэ. - А мы - расхлёбываем.

- Кое-кто, похоже, уже расхлебал... - мрачно обронил Намо. – А скоро расхлебаем все. Власть нынешней Тьмы, Тьмы озлобленной, будет ужасна...

- Лучше погибнуть в бою, чем сносить такое! - вскричал Оромэ.

- Да, ты прав. И Эру завещал то же. Грянет Дагор Дагоррат, и мир погибнет, что бы не быть порабощённым Тьмой. Мы должны совершить это.

- Неужели ты не любишь мир! - ужаснулся Аулэ.

- Люблю. Люблю, как и каждый из нас. Как и все живые. И Мелькор с Сауроном, наверно, его тоже любят, только по-своему... О Эру, что ж ты с нами сделал!

- А что говорит сам Эру? - внезапно спросила Вана. - Да, я понимаю, только ты общаешься с ним, нам о том знать не велено, но всё же...

- Ничего он не говорит. Со времени падения Нуменора - ничего. Бросил нас Эру. А может... может, и нет его больше.

- Так как же ты с ним... беседуешь?

- Прикидываюсь! - невесело пошутил Манвэ.

- Так что же теперь делать?

- Идти. Идти вперёд. Идти в бой. Иного нам, увы, не дано...

- А может - дано? - несмело сказал Аулэ. - Может, права была та девочка?

- Кто знает...

- А раз "кто знает", значит, мне и идти по её стопам, попытаться исполнить то, чего не смогла она. Быть может, у Артано действительно дрогнет сердце, когда к нему явится пусть - старый, пусть - плохой, но всё ж - учитель. И у Мелькора... Пусть - не простит, но мир-то в чём виноват?

- Как бы там не было, нам надо идти! - подытожил разговор Манвэ.

- Да, надо идти!

- Идём...

...На полдороги до Туны его нагнал Эонвэ.

- Ведь мы победим, правда? - обратился он к Королю Мира. - Не может быть, чтобы победила Тьма. Добро всегда побеждает зло, а Свет - Тьму. Свет - это добро, а Тьма...

- Заткнись, стоерос! - в гневе оборвал его Манвэ.

- Ты льстишь мне, Владыка! О, я не достоин! - почти пропел Эонвэ и изящно поклонился.

- Я - льщу?!! - взорвался Манвэ. - Да ты хоть знаешь, что такое "стоерос"?

- Йаванна объясняла...

- Йаванна издевалась над нами!!! А Намо - объяснил. На самом деле это слово означает знаешь что?

- Что, о мудрейший?

- Что ты круглый дурак, Эонвэ! - крикнул Манвэ и быстрее прежнего зашагал по дороге навстречу рассвету.

...Такого воинства Арда ещё не знала. Покачиваясь на зыбких волнах, озарённые кровавыми отблесками заката, корабли заполнили прибрежные воды от горизонта до горизонта. И прямо по песку, по граням мельчайших алмазов, по воде и по скалам всходили на них Эльфы, Майяр и Валар. Самые разнообразные, у кого - ярко-блистающие, у кого - старые, как мир доспехи были на них, многие же были без доспехов, а кое-кто - и без оружия. Не музыка и песни, но слёзы и стенания сопровождали их. Слёзы тех, кто оставался, на кого не хватило места в кораблях, кто просто не мог себе представить, что это - война. Оставшиеся рыдали, не тая слёз, ибо, уж если суждено умирать, то лучше погибнуть в бою, нежели покорно ждать смерти дома...

...К утру у берега не осталось ни одного корабля. Они ушли навстречу неведомой судьбе...

* * * * * * * * *

...Они высадились на пустынном берегу Северной Ханатты и с развёрнутыми знамёнами, но - в молчании двинулись вглубь материка. Селения, через которые они проходили, были покинуты, и лишь один живой человек встретился им на пути - дряхлый старик, который твердил о великих армиях, ушедших на Восток, но ничего не знал об их судьбе и так и не сумел объяснить им, куда и зачем ушли люди. Лишь на седьмой день вдали показались отроги Чёрных Гор, и вскоре воинство Бессмертных вышло к Вратам Теней.

С изумлением и ужасом взирали Эльфы и Майя на циклопические стены, неприступные бастионы, тянущиеся к небесам островерхие чёрные башни. И - на распахнутые створы врат, ибо они были открыты. А ещё - на множество цветов, увивших и башни, и бастионы, и стены.

- Вижу я лиходейский замысел Врага! - сказал на это Манвэ. - Он хочет заманить нас внутрь и разбить в теснинах Гор Ужаса.

- Да, ты прав, Король Мира, - подтвердил Оромэ. - Наверно, на эту-то приманку и попался несчастный Тулкас.

- Ну почему, почему он не посоветовался со мной!! - отчаянно зарыдала Нэсса, заламывая руки навстречу звёздно-бездонному небу.

- Потому, что ты сделала из него стоероса! - прошептала Ниэнна.

Вайрэ в ответ кивнула.

- Что будем делать? - спросил Манвэ.

- Для начала - разведать обстановку, - ответил Оромэ.

- Давайте пошлём Радагаста! - встрял в разговор недавно отпущенный на свободу по случаю войны с Сауроном Майя Курумо.

- Вот - вот, именно - Радагаста! - поддержал его Эонвэ. - Помню, он ещё похвалялся своими успехами в области разведки.

"Вот сами и идите! - злобно прошептала Йаванна. - То-то Мелькор порадуется!" - а в голос добавила:

- Может, уж лучше наш новопрощённый отступник искупит свою вину? Давайте дадим ему возможность совершить подвиг! Не правда ли, Майя Курумо?

Курумо враз сник.

- Да и Эонвэ что-то при Короле засиделся... - продолжала меж тем Йаванна.

Но вышел вперёд Аулэ и сказал:

- Я пойду первым.

- Мы - с тобой! - встали рядом Ниэнна и Вайрэ. - Там - наша ученица.

- И я с тобой! - сказал Ирмо. - Там - Эстэ.

- Нет, я пойду один! - ответил Аулэ. - Уж если кто и должен пострадать за всех - то только я. Мелькора-то я сковывал. Дайте Палантир, и, что бы ни случилось, я успею подать вам весть.

И он вошёл во Врата Теней, бросив на прощание исполненный горечи взгляд на Йаванну.

Вошёл - и был потрясён открывшимся зрелищем.

Плато Горгорот цвело... Мириады цветов, ярких и разноцветных, слабо светившихся в лучах Луны, покрывали его сплошным ковром. Где-то на Востоке сияло море огней, там явно был город или грандиозный палаточный лагерь. Прямо на Севере слабо курился Ородруин, а чуть восточнее высилась чёрная громада Барад-Дура. Его грандиозные, выше гор угольно-чёрные башни явственно прорисовывались даже на фоне ночного неба. Над башнями поминутно вспыхивали огни. Похоже, кто-то пускал там фейерверк.

"Да, Артано создал ловушку высшего класса! - подумал Аулэ. - Кому-то подоверчивее меня могло бы показаться, что он попал в мирный, цветущий край. Но я-то знаю, что это не так, и что мышеловка враз захлопнется за легковерным... Однако ничего не поделаешь, идти - надо."

Тяжелые предчувствия сжимали сердце Аулэ. Он снова окинул взглядом цветущую равнину, небо, горы на горизонте, тряхнул головой и решительной походкой направился к Барад-Дуру.

...Ворота встретили его полумраком, а когда, шагая по гулкому коридору, он насквозь прошёл стену, то так и замер от удивления.

Открывшееся пространство было полно огней. И палаток. И Людей, Орков, Эльфов, сидевших, стоявших, ходивших вместе и порознь, жаривших на кострах снедь, говоривших, певших, молчавших. Кто-то лежал, глядя на звёзды, закинув руки за голову, кто-то играл на лютне, кто-то плёл венок. Аулэ был готов увидеть всё, что угодно... Но только не это!

"...До чего же возросла его мощь... - думал он. - Даже Ирмо вряд ли может создать столь совершенную иллюзию. И столь жестокую. Увы, Манвэ был прав, Тёмные задумали чудовищную месть. Увы... А разве... разве я сомневался в этом?.. Но, как бы то ни было, надо идти. Идти и исполнить то, что не смогла она. Если это вообще возможно..."

- Как пройти к Саурону? - спросил он у сидевшего неподалёку человека.

- А очень просто! Ступай по этой дороге, пока не пройдёшь все стены, потом по лестницам - вверх и вверх, а потом - спросишь, - подняв голову, ответил человек, а потом вернулся к прерванному занятию - нанизыванию бусин на нить.

Аулэ поспешно отвёл взгляд. "Человек" на проверку оказался орком.

Дальнейший путь стал для него сплошным кошмаром. Новые стены, новые ворота, новые мосты, и всюду - огни, всюду - Люди, Орки, Эльфы, среди которых Аулэ с ужасом замечал знакомые лица. И всюду - цветы.

Порой Аулэ казалось, что он сходит с ума.

...Вот они - Врата Замка. Причудливо-вычурные, как будто сотканные из остановившихся в беге тёмных вод. Аулэ остановился на мгновение, смерил взглядом парящий в необозримой вышине железный венец Главной Башни и решительно шагнул внутрь.

...Здесь тоже было полно народу. Многие сидели и даже спали прямо в коридоре. И снова эльфы и одетые в чёрное люди вперемешку с орками и троллями. Аулэ тряхнул головой, пытаясь согнать наваждение, но наваждение не уходило.

"До чего же ты жесток, Артано!" - подумал он и зашагал дальше, невольно вслушиваясь в разговоры.

- ...Да ты не злись, не ругайся, добрее, нежнее надо, - убеждал здоровеный Орк долговязого Эльфа. - Плетение фенечек - дело тонкое, это тебе не мечом махать и не Валар славу петь - тут любовь нужна.

- Я понимаю, да не получается. Терпения не хватает. И суть уловить не могу.

- Но стихи-то ты пишешь. И прекрасные, надо сказать, стихи.

- Разве?

- А как же! Ну, я не говорю, что раньше было, а теперь - просто замечательные!

- Раньше? Да раньше я настоящим стоеросом был, Намо тогда точно подметил.

- Думаешь, мы раньше лучше были? Как же! Да у нас...

- ...Бараэро, - ты?! - ошарашено спросил Аулэ.

- А, Великий Кузнец, наконец-то! Рад тебя видеть. Идём к Саурону, он тебя давно ждёт.

- К Саурону? Да, похоже, он действительно давно меня... ждёт. А ты что здесь делаешь, Бараэро?

- Да ничего особенного. Пою, балдею, фенечки плету. А сейчас - проведу тебя в Башню. А то тут с непривычки заплутать можно.

- Нет, не надо... Я сам.

Он шёл дальше, и голова его раскалывалась от мыслей. "Околдовали! Околдовали!" - в душе кричал он.

...У окна стояли двое. Один явно был Орком - здоровенный, широкоплечий, на плоской физиономии - подобие улыбки. (А может, он и в самом деле улыбался?) Второй - в чёрном плаще с капюшоном, скрывавшим лицо. Вот он обернулся. Вместо лица - Тьма, лишь глаза сияют багровым... О Эру, да это же Назгул! Ученик Врага! Аулэ даже отступил на шаг.

- Элвер, а это правда, что новая тусовка из Валинора подвалила? - спрашивал орк.

- Правда, Шаграт. За Вратами Теней стоят, зайти не решаются. И здоровенная, надо сказать, тусовка, больше обеих предыдущих! – отвечал Назгул.

- Да где ж мы их впишем?

- Того не ведаю. Но знаю иное: Мелькор обещал, что, как силу поднаберёт, Врата откроет, что б хиппей земных к нам на сейшен пригласить. И этих... толкинистов.

- Вот здорово!

- Конечно, здорово! Вот их-то и надо клёво вписать, по-цивильному. А валинорцы... пусть Шелоб из логова выпишут, а то всё равно вселенская любовь её не прикалывает.

- Ещё как прикалывает! И в сыром и в жареном виде! - сострил орк.

Назгул хрипло рассмеялся. Аулэ поспешил дальше.

...В конце коридора восседал Олорин с дымящейся трубкой в зубах, на колени к нему забралась маленькая девочка-орк и, теребя бороду, спрашивала:

- Ну, Гэндальф, милый, ну расскажи, как вы Учителя расковали?

- Ну что тут рассказывать, - отвечал Гэндальф, - Сильмариллом канал пробили, пришли и - расковали. Вот и всё.

- А как он сейчас, Учитель?

- Всё в порядке. Лечится. Эстэ над ним колдует. Скоро ты у него на коленях посидеть сможешь.

- О, Олорин, что они с тобой сделали! - забыв об осторожности, закричал Аулэ.

- А, Кузнец, здравствуй! - приветствовал его Гэндальф и, помолчав немного, добавил: - А ничего они со мной не сделали. Вернее - сделали, но не они, а она. Мелиалот, ну, помнишь? Она нас всех видеть научила. И любить. Вот так.

Охватив голову руками, Аулэ бросился бежать по коридору.

У входа на лестницу Главной Башни собралась целая толпа. В центре её говорил, отчаянно жестикулируя, Тулкас, а прочие засыпали его вопросами:

- Небось, тяжело было Грань Арты разбивать? - спрашивал кто-то.

- А нифига! - отвечал Тулкас. - Она хрупкая. Это в Валиноре думали, мол, несокрушима, потому, что перестрёманые все.

- И теперь там тоже бывает ночь и видны звёзды?

- А как же! Для чего и старался... О, Аулэ! Какими судьбами?

- Да вот, пришёл, - ответил Аулэ.

- Ну и молодец! Здесь дышится легче. И никто не жужжит: думай, мол, так, а не иначе. И Нэсса на мозги не капает...

- Скажи, Астальдо, где мне найти Саурона?

- Гортхауэра? Он - в зале Венца вместе с Мелиалот. Ссорятся из-за чего-то. Эх, не люблю, когда ссорятся!

Тулкас сделал паузу, а потом спросил:

- Слушай, Аулэ, ты того, на меня не в обиде... за прошлое?

- Нет, что ты! - ответил Аулэ. - Только... мне к Саурону пора! - и зашагал по лестнице.

"Тулкаса не околдуешь! - лихорадочно размышлял он, - Невозможно в принципе! Так значит... значит, это - не наваждение?! Это - правда?!!"

...В просторном зале Венца он застал удивительнейшую картину. В центре зала, облачённая в своё неизменное зелёное платье, стояла Мелиалот, а рядом, верхом на троне, сидел Саурон. Пышный венок на его голове съехал набекрень, обнажая смеющееся Багровое Око. Смеялись и его глаза, улыбка играла на лице, и это никак не вязалось с тем по-напускному раздражённым голосом, которым он говорил:

- Милая Мели, я, конечно, всё понимаю: хипушки-лапушки, фенечки-цветы, но выгляни в окно! Вон туда, на Юг, за Врата Теней! В общем, ты можешь вновь считать меня мажором, но такую ораву я не впишу!